Саван для блудниц - Страница 93

Она кинулась вслед за Крымовым и громко, стараясь перекричать шум воды, спросила, не требуется ли ее помощь, или вызвать «Скорую».

Почти тотчас из душевой вышел Крымов.

– Она замерзла. Стоит, греется под горячим душем. Ей бы одежду какую. У тебя нет ничего подходящего?

– Здесь? Конечно, нет. Но если она подождет, то я сейчас привезу из дома…

Никто и опомниться не успел, как Юля выбежала из агентства. Хлопнула дверь, затем с улицы послышался звук отъезжающей машины.

– Что с Надей? Где она была? – спросил Шубин Крымова.

– Не знаю. Главное, что она не ранена, не избита, но она находится в шоке и пока что не может говорить… Ее одежда вся в грязи. Я не представляю, на чем она вообще сюда добралась. А в волосах хвойные иголки, мусор… Я пойду, вдруг она там потеряет сознание…

* * *

Город, утопая в дожде, навевал грустные мысли: а что, если Харыбин исчезнет из ее жизни так же, как исчезали все прежние мужчины? Как ей избавиться от этого саднящего чувства неуверенности в себе и полностью отдаться другому, высокому и головокружительному чувству – любви? Любовь – этого слова не хватало в ее душевном лексиконе, равно как и самого чувства в ее сердце. Грубая фамилия ее нового возлюбленного словно маскировала нежнейшего и самого ласкового из мужчин: «ХА-РЫ-БИН! Ха-ха-ха! Ры-ба! Ры-бин!»

Вцепившись в руль и словно проплывая по серым мутным улицам, как по дну огромного аквариума, кишащего большими грязными рыбинами-машинами, Юля до сладкой истомы в теле вспоминала проведенную в гостинице ночь с Дмитрием. Они решили жить вместе. Он забирает ее к себе. Он разрешает ей работать по-прежнему у Крымова. Он доверяет ей. Он любит ее. Он будет во всем помогать ей. Он будет подстраховывать ее, как он делал это вот уже почти три года… ОН. ОН. ОН. Где он? Почему же она сейчас одна? Он подвез ее до гаража и, убедившись в том, что в ее машине полно бензина, поцеловал ее и со словами: «До вечера» – уехал на служебной «Волге» в неизвестном направлении. Он никогда и ни в чем не будет ей отчитываться, возможно даже, что у них не будет общих тем, но почему же тогда так сильно бьется ее сердце, когда она думает о том, что увидит его уже совсем скоро. Через каких-нибудь шесть-семь часов он приедет за ней, погрузит в свою машину ее вещи и увезет к себе. К СЕБЕ. А если все это – не более чем сказка, придуманная наспех, как средство от одиночества?

Она пришла в себя, когда машинально затормозила возле своего дома. Спасаясь до дождя, Юля быстро, насколько это было возможно, добралась, прыгая по лужам, до подъезда, вбежала в него и чуть не столкнулась с выходящим оттуда Зверевым.

– Вот так встреча, Юлечка… – Сергей, держа в руках зонт, с которого еще капала вода, в порыве чувств приобнял ее. – Я уж думал, что ты никогда не вернешься…

Юля довольно решительно отстранила его от себя и стала молча наблюдать, что же последует за этим. Меньше всего она хотела сейчас разговаривать с человеком, который ассоциировался у нее лишь с кошмарами на квартире Белотеловой. С другой стороны, она понимала, что сама дала ему повод так бесцеремонно обращаться с собой – ведь инициатива их последней встречи принадлежала ей, и на квартиру Белотеловой его пригласила тоже она сама. Любой другой мужчина, окажись на месте Сергея, расценил бы это как желание женщины сблизиться.

– Не понял… Ты не рада меня видеть? Я же только что от тебя… Ты была в командировке? Когда ты вернулась? Почему ты смотришь на меня такими злыми глазами? Обиделась, что я в тот раз сбежал? Никогда не торопись с выводами. Если я так сделал, значит, на то были причины.

Он говорил с ней тоном мужчины, который уже давно имеет на нее право. Должно быть, Зверев относился к той породе людей, которые считают, что им принадлежит все, к чему они хотя бы раз прикоснулись или чем выразили желание обладать. И женщиной – в первую очередь.

– Меня не интересуют эти причины.

Говоря это, она нисколько не лукавила – теперь, когда в ее жизни появился Харыбин, остальные мужчины перестали существовать для нее. А мысль о том, что Дмитрий может узнать от кого-то, что Зверев увлечен ею, если не больше, заставила ее расстроиться.

Юля сделала попытку пройти мимо него, к лестнице, как вдруг он довольно дерзко схватил ее за руку:

– Я понимаю, что ты обиделась…

– Я бы не хотела, чтобы вы обращались ко мне на «ты». Мы далеко не в таких отношениях, чтобы разговаривать подобным образом…

– Ты приревновала меня к Ларисе?

– Прошу вас отпустить мою руку.

– Да что с тобой?

– Я же сказала… – И Юля, резко выдернув руку, с силой ударила Зверева по лицу. Она сделала это намеренно, чтобы охладить его пыл. – И не приходите сюда больше.

– Ах, ты еще и драться… – И Зверев, подтолкнув Юлю к стене и навалившись на нее всем телом, прижал и, запрокинув ей голову, поцеловал прямо в губы. Отпустил, передохнул и приник к ней снова, как будто не допил последнюю каплю воды.

Когда он отпустил ее, Юля, вместо того чтобы возмутиться или ударить его еще раз, лишь молча вытерла губы и неожиданно для себя подумала о том, что ТОТ, первый поцелуй, который он подарил ей при знакомстве в агентстве, был более проникновенным и страстным, чем этот – грубый, резкий – поцелуй собственника… Он, Зверев, зверь, хотел бы, наверно, припечатать его на ее губах навсегда, чтобы всем видно было, кто хозяин этих губ и этой женщины…

Она улыбнулась – она была счастлива другой любовью. А потому решила быть более снисходительной к своему странноватому воздыхателю.

– Хорошо, давай поговорим на «ты», если иначе невозможно. Но только не у меня дома, как ты надеялся, а в моей машине, потому что я очень спешу. У меня к тебе тоже довольно много вопросов. Согласен? Вот только поднимусь в квартиру, возьму кое-что, а ты подожди меня здесь, хорошо?